Страна застывших картинок
В Тунисе фотокамеры щелкают постоянно, добавляя туристический призвук к шуму моря и пению муэдзина, рассказам гида и шуршанию песка под верблюжьими подошвами. Здесь есть что заснять: прямо перед вами — бело-синие дома Сиди-бу-Саида, слева — лазоревость моря и парящий в дымке далекий остров Зембра, справа — карфагенские камни и возвышающаяся над ними громада президентского дворца, под ногами — мозаики с пьяными сатирами и впаянные в тротуар керамические рыбки и ладошки, гарантированно приносящие счастье. А прямо над головой — склонившиеся пушистые бугенвиллии цвета краски Кастеллани с виднеющимся в прорехах голубым небом. Но я хочу рассказать о других фотографиях. О тех мгновенных картинах-вспышках, которые, словно застывшая сценка, стоп-кадр из нескончаемого фильма под названием «Тунис», возникают внезапно перед глазами и навсегда отпечатываются на фотографической бумаге нашей памяти.
Вот туристический автобус на автобане обгоняет видавший виды пикап Isuzu, кузов которого завален огромными рыжими и зелеными тыквами. Посреди этого изобилия сидит черный как смоль здоровенный козел-смутьян с кручеными рогами и удалью Стеньки Разина во взоре. На борту пикапа написано: «Это дар Аллаха». Его владелец — крестьянин, и машину использует для перевозки овощей и фруктов. Мимо проносится белоснежный «порш» с номерами последней серии: золотая тунисская молодежь отправляется веселиться на берега Карфагена.
А вот в Сиди-бу-Саиде выглядывает из ультрамариновой двери в черных металлических заклепках абсолютно картинный дед: идеально уложенные английские усы, отглаженная шелковая «джубба», белоснежные носки и национальные ботинки без задников «бабуши». Седую голову украшает алая шапочка-шешия. Лукаво улыбается: «Бонжур, мадемуазель!» — и протягивает букетик жасмина, предварительно втянув его аромат в стиле опытного донжуана.
Еще один старик остается позади экскурсионного автобуса, выезжая ранним утром из южного города Кебили, перевалочного пункта в ходе поездки в Сахару. Четыре с чем-то утра, горизонт еще черен, освещена лишь туристическая трасса. Внезапно за автобусными окнами проносится стена какого-то дома, разрисованная граффити: уходящее в закат шоссе с уменьшающимися в перспективе фонарными столбами, и на фоне этой зовущей мечты, опираясь на сучковатую палку, бредет сгорбленный старик с заплечным мешком.
На узкую улочку медины Сусса из простой калитки выходят три девочки-близняшки лет пяти. Ранняя весна, в Тунисе еще довольно холодно. Сестры одеты в вязаные кофточки, и у каждой в руках огромная пышная бордовая роза, как видно, только что срезанная с куста. Идут нерешительно, то и дело хватаясь друг за друга. «Асляма, здравствуйте!» — говорю им. Останавливаются и внимательно разглядывают землю. И вдруг одна, следуя столь редкому среди взрослых правилу решать все затруднения любовью, протягивает мне цветок, на лепестках которого еще блестят капли утренней росы.
- Интересная Джерба
Хочется, чтобы этот альбом памяти никогда не был заполнен, ведь каждый день Тунис щедро добавляет туда все новые застывшие картинки.
